Ну, кто там хотел послушать грустный рассказ о печальной Затеюшке?

Не получится. Во-первых, она и не думает грустить по Соболю. Мой более чем тридцатилетний опыт работы с лошадьми свидетельствует против наличия подобного рода эмоций у этих животных. При потере компаньона они, увы, не страдают, не зовут, не плачут. Во-вторых, мысли Затеи весьма активно направлены совсем на другие материи. Еда в приоритете, тем более что ее выдается по понятным причинам не так уж много. Потому умственная энергия направляется на поиск ведущих к желанной цели путей, что у меня вызывает лишь одну реакцию: р-р-р!!!

Кстати, на фото кобыла погружена именно в размышения, как бы протиснуться через калиточку на мемориальную лужайку.
При переезде в расширенный специально под нее денник Соболя кобыла сперва наслаждалась преимуществом более просторного помещения. Когда удовольствие перешло в разряд привычного комфорта, Затея приступила к изучению потенциальных возможностей денника, и нас, как оказалось, ждала масса сюрпризов. Денник этот за долгие годы вполне обжит многими лошадьми, и ни разу ни у кого не возникало желания проверить на прочность его многочисленные запоры. Оставим в стороне количество последних: так сложилось исторически и конструкционно. И мы, и лошади привыкли и принимали систему как норму. Но не Затея.
В прошлом деннике от мира ее отделяла верхняя решетка, привязывающаяся к столбу, и нижняя, деревянная, которая крепилась так же и главным образом не давала кормам уходить в коридор. Всё это хорошо видно на фото.

Нижняя створка для несанкционированного выхода кобылы на свободу не критична, ибо под верхнюю Затея однозначно не вписывалась. Энергия ее мысли долгое время была сконцентрирована на верхней, но без особого успеха. Она могла, конечно, подсунуть под нее шею и пораскачивать, но не более того: веревки не давали успешно завершить начатое. Тогда верхняя решетка была переведена кобылой в разряд приспособления для чесания гривы, на чем Затея и порешила остановиться. В прежнем деннике она измыслила другие возможности развлекаться, но это уже принадлежит истории, тем более что старые фокусы намного уступали открытым ею новым возможностям унаследованного после Соболя денника.
Первым делом она обследовала нижний деревянный щит аналогичного назначения.

К огромному удовольствию она обнаружила, что щит не завязывается, он просто вставлен в пазы, чтобы при уборке, например, легко было его снимать. О-о-о, это было обнадеживающее открытие!

Поднятый зубами и откинутый в сторону щит открывал широкие возможности по подбору сена из коридора, но, печаль-печаль, закрепленные над ним трубы не давали шанс проявить себя в полную силу. Поспотыкавшись о выброшенный щит и повозмущавшись над погрызенным краем этого ветерана конюшни, мы решили не сдаваться.

Сперва нарастили нижние пазы, но кобыла только посмеялась над наивными. Пришлось прикрепить на стену маленький засовчик, фиксировавший щит.

"Уф-ф!" - выдохнули мы с облегчением, но при взгляде на полуприкрытые, я бы даже сказала, сонные глазки Затеи, наблюдавшие за нашим мельтешением, тут же подумалось, что, пожалуй, не стоит расслабляться.
Пазы мы усилили и на других перегородках. Нижняя из двух труб крепится стопором и, будучи внимательно закрыта, сомнений в надежности не вызывала. Но верхняя держалась на завязках. "О-о-о!" - удовлетворенно сказала себе Затея. - "Знакомая конструкция, здесь мы поборемся, труба - не решетка на старом деннике..." И принялась раз за разом по испытанной схеме подлезать шеей под трубу и раскачивать ее вверх-вниз, попутно почесываясь. Веревки в какой-то момент затягивались мертвым узлом, который с трудом, но удавалось развязывать, однако временами приходилось и разрезать, что не добавляло симпатии к Затее. Зато когда ей удавалось их порвать, она имела приятную возможность, сняв заодно и нижнюю трубу, проникнуть в пустой денник, где было сложено сено.

Мотивация присутствовала, пришлось принимать меры. Решение оказалось простым: стянули чомбуром верхнюю и нижнюю трубы.

После наших титанических усилий мы перевели дух: Затея исправно обреталась в деннике, на ограждения не покушалась. Зато начались странности с Умой. В прошлой диспозиции она находилась сбоку от Соболя и была лишена возможности вплотную наблюдать самобытные уроки конных ремесел, которым Затея обучала своего приятеля. Теперь она очутилась нос к носу с Затеей и, увы, оказалась способной ученицей. Я прямо ахнула, когда в один из дней обнаружила в деннике Умы вот такое ведро отчаянно-скорбного вида.


(Кстати, на втором фото мне не очень понравился подозрительный интерес Рафы к демонстрируемому ведру...

)
Кобыла живет у меня уже двенадцать лет, и подобного за ней сроду не водилось. Оставалось только в бессильной ярости погрозить пышнотелой рыжей гуре кулаком.

Пошла чинить ведро, а хрен! В тот день (очень ко времени!) нас навестила Света со своими богатырями. Я воспряла духом и вынесла гостям несчастное ведро. Очень они повеселились, а потом Никита приступил к роли доктора Айболита. Вы хорошо сидите? Он не смог!

На помощь пришел Дима, Айболитов стало двое. Надо было видеть, как они тянули бедное ведро в разные стороны в попытках вернуть ему прежний вид. Зрелище оказалось настолько захватывающим, что я, каюсь, напрочь забыла о фотоаппарате, но габариты мальчиков вы видели выше, потому в конце концов к ним пришел, пусть частичный, однако успех. Реанимированное до возможных кондиций ведро как безвинно пострадавшее от службы в конюшне было избавлено. Теперь оно работает питьевым сосудом во дворе: так для него безопаснее, ибо лошадям на прогулке и без ведра есть, чем заняться.


Сейчас покормлю голодающих и продолжу.